ВЕРА САВЧЕНКО кандидат философских наук, искусствовед
«Одессика» Александра Токарева: по направлению к Истории
Как в слове чело-век понятия чело, лицо, личность соединяют человеческую судьбу с историей, с теми, кто ее творит и создает, а вторая составляющая слова – век – сопряжена с Вечностью, с вневременным измерением человеческого существования, так большой и разнообразный мир искусства заслуженного художника Украины Александра Петровича Токарева вбирается в единое русло творческих осмыслений человека и человеческого в истории, социуме, бытии. К любому произведению мастера, несмотря на различия стилистических, жанровых, сюжетных решений, можно по праву в качестве эпиграфа отнести слова, определяющие название замечательного фильма Сергея Герасимова «Любить человека». Неподдельное внимание, глубокое чувство сопереживания и сопричастности по отношению к конкретной человеческой личности и к судьбе человека как такового задает общую направленность поисков и раздумий А.Токарева. Человек в его многогранной сложности, противоречивости, внутреннем противоборстве и просветленности, одухотворенности и одновременно земной, телесной оболочке. Человек в социально-исторической, индивидуально-личностной и мифопоэтической проекциях своего существования. Каждое из направлений художественного постижения темы формирует серии, вариации, циклы, к которым автор обращается на протяжении многих лет. Токарев и Одесса. Станичник из Краснодарского края (родился на хуторе с живописным названием Казачьи Малеваны, записан в паспорте: станица Выселки; родители – учителя, благостное влияние бабушки/бабани, первые и главные уроки нравственности получил именно от нее). Воспитанник петербургской школы скульптуры (вначале вольнослушатель Академии художеств, затем мастерская Михаила Аникушина). По распределению приехал в Одессу, работу получил там, где ее в те времена получали все, – в Художественном фонде. Уже здесь выполнил свою первую большую скульптуру – «По утренней росе», выделявшуюся на Республиканской и Всесоюзной выставках, а впоследствии внесшую прекрасную лирическую ноту в декоративное решение одного из парков г.Нарва. Кубанец – по рождению, одессит – по степени любви к приморскому городу и одесситам, по глубине осознания и проникновения в историю Южной Пальмиры, в ее сложное и противоречивое сегодня (почти по И.Бабелю: «Одесса знала времена расцвета, знает времена увядания поэтичного, чуть-чуть беззаботного и очень беспомощного увядания»), по взаимной искренности любви – города и художника. Одесса признает одесситами тех, кто содействует и помогает Одессе быть Одессой. Токарев из тех, кто одессит по любви, наитию и существу. Лепил всегда (пластилин, глина), родители не препятствовали: хутора тоже рождают интеллигенцию. Токарев на перекрестке столетий (ХХ и ХХІ) – талантливый и счастливый скульптор: ему, пожалуй, как ни одному другому ваятелю Одессы, удалось реализовать свой творческий дар, запечатлев его в неповторимом облике города. Яркая и важная страница творческого пути художника – создание оригинальной скульптурной «Одессики». Сегодня мы говорим, что мастер живописи Юрий Егоров восславил Одессу удивительным образом моря. У ваятеля Токарева не только другой материал и инструменты, у него иная творческая направленность. Но и о его впечатляюще прекрасном образе Одессы можно сказать как об уникальном художественном и культурном явлении в изобразительном искусстве Украины. Токаревская Одесса рождается из блистательного созвездия личностей, способствовавших формированию особого, «необщего выражения» лица и достоинства города. Это художественный сплав фактов истории и ауры мифа, перекрестий реальных и вымышленных героев и судеб. Характерной особенностью многих памятников Токарева (а их только в Одессе – около полутора десятка, не включая мемориальных досок, которых немногим меньше) является их вписанность в окружающий контекст города, его построек, улиц, скверов, парков, их естественность. Как тут не вспомнить токаревское воспоминание о сегодняшнем Люксембурге не только как туриста, но как внимательного, вдумчивого созерцателя и практика: «Вот в Люксембурге очень интересная концепция: улицы и площади города – это залы музея. С подставками под скульптуру. Обычно городские памятники не подписываются, а здесь прямая ссылка на музейность – указаны автор, название работы, год создания. Самые разнообразные скульптуры, одна другой не мешает – и средневековая, и готическая, и модерновая…».
У токаревских скульптур постаменты в большинстве случаев практически отсутствуют, либо очень условно, почти намеком отделяют памятник от живого потока людей и пространства городской среды.
Такое представление образов отличает их глубокую человечность, внутреннюю близость к нам сегодняшним. Это люди, которые создавали удивительную биографию Одессы, и в то же время они здесь ходили, дышали, смеялись, творили. Живительная энергия памяти.… Токарев улавливает особенное в привычном ходе вещей, уникальное в будничном. Вот молодой Пушкин, будто только что вышедший из дома… Существует огромная изобразительная Пушкиниана – живописная, графическая, скульптурная. Можно вообразить ответственность художника и сложность задачи, за выполнение которой он берется, создавая свой образ Поэта. Пушкин А.Токарева в элегантном костюме, прост и сдержан в движении, серьезен и сосредоточен. Портрет реалистичен и правдив. Представляя поэта, скульптор немного увеличивает реальные размеры фигуры и выразительно передает внутреннюю сконцентрированность, содержание которой остается загадкой для окружающих. Во всем остальном он оказывается доступным, понятным, равным зрителю. И эта двойственность тайны гения и его общечеловечности присуща токаревскому портрету, избегающему какой-либо пафосности и официоза. Скульптор А.Токарев словно глядит на своего Пушкина непредвзято и несколько со стороны: «Он идет по тротуару и с тростью. Как бы в ссылке, но ссылка в Одессе была своеобразна: поэт здесь чувствовал себя свободнее, чем в Петербурге. Он тренировал руку для дуэли, как всегда был к этому готов, и единственная дуэль, которая состоялась, закончилась трагически. Пушкинская трость П-образная, ее изготовили из метала орудийного ствола. Таких тросточек было две… В одесской композиции поэт как бы связан этой тростью сзади, будто намекая: руки у него несвободны, он неволен, почти как «Связанный раб» Микеланджело». Читать дальше
ЕВГЕНИЙ ГОЛУБОВСКИЙ вице-президент Всемирного клуба одесситов
«Грустен и весел вхожу, ваятель, в твою мастерскую…»
Эту пушкинскую строку я вспоминаю, приходя не только в мастерскую ваятеля Александра Токарева в одном из тихих одесских переулков, но и встречаясь со многими произведениями этого скульптора на улицах Одессы. Город стал органичным продолжением мастерской. Там, в тишине, возникают замыслы, идет часто неспешная, несуетливая работа. Ее завершение, ее «венец», скульптурное произведение – выходит на улицы, на площади, вписывается в архитектурную среду, в живую жизнь города. В Одессе до последних десятилетий было мало памятников: в ХIХ веке - памятники Ришелье и Пушкину на Приморском бульваре, Екатерине II – на Екатерининской площади, Воронцову - на Соборной, Александровская колонна в одноименном парке. Конечно, была, часто привезенная из Италии, мраморная скульптура, украшавшая дачи знаменитых одесситов. В советские времена, до начала 60-х годов ограничивались бесконечным количеством памятников вождям, часто гипсовым. Потом, появились памятники Неизвестному матросу, потемкинцам, Шевченко и Ленину, выполненные из гранита, часто не одесскими мастерами. В 60-е годы заговорили о возрождении южнорусских традиций в живописи и об одесской, часто нонконформистской, группе художников, редко попадавших на официальные выставки, более известных по квартирным «вернисажам», по частным коллекциям, просто по знакомству с ними любителей в их мастерских, точнее, в комнатах коммунальных квартир, в которых большинство из них обитало. Скульпторам в 60-е годы было еще труднее. Скульптура, как и архитектура, искусство – социальное, требующее общественной востребованности, «социального заказа». Читать дальше